НЕЮБИЛЕЙНОЕ

из подборки материалов "Символ случившегося" к дню рождения первого президента России

"Московские Новости",

РЕФОРМЫ ПО ТРОЕКУРОВУ

Максим Кантор

Для того, чтобы нарисовать убедительный портрет Бориса Ельцина, надо разделить четыре стадии взросления этого человека, ставшего (что там ни говори) символом случившегося с Россией.
1. Большую часть жизни он был заурядным партийным бонзой, обыкновенным секретарем свердловского обкома. Теперь говорят: необыкновенным. Так не бывает - кресло, природа, порядок вещей формируют человека достаточно полно, если он не гений всех времен и народов. Но такие в секретари обкомов не идут. Дальнейшая биография подтвердила именно типичность, а не уникальность. Он был безмерно, болезненно амбициозен и властолюбив, обожал командовать. Эти черты характера известны, распространены, они не обязательно "советские", это черты - барские. Таких бар на Руси было предостаточно, во все времена, при любом строе. Нелепые, грубые, пьяные - они возвышаются над толпой, куражатся, хвастают и врут, бьют зеркала, раздают зуботычины, шлют опальных на конюшню, и велят мужику бить поклоны.
Барину все равно, какому строю служить, лишь бы руководить. Барин - он прежде всего барин, и недовольство общественным строем у него может возникнуть лишь в одном случае - если ему не дают полновластно, в охотку пороть мужичков. Вот тогда барин готов на отважные дела, тогда он предъявит стране и миру претензии. Барин, возглавляющий движение в защиту гражданских прав - не странное ли это зрелище? Впрочем, не более странное, чем председатель политбюро ЦК КПСС, отрицающий марксизм, или полковник госбезопасности, олицетворяющий демократию. Именно эта абсурдная логика российской истории сделала секретаря свердловского обкома партии - вождем свободолюбивых граждан. Поразительно, что именно человек с непомерной тягой к управлению, командованию, крику стал борцом за свободу. Тогда этого противоречия не заметили. Наделили его чертами борца - мол, кричит, потому что борется с неправдой. А кричал он по другой причине: он был самодуром, демагогом и хамом.
2. В борьбе за власть в смутные времена именно эти качества позволили ему взять верх. Он кричал громче других, более пылко и безответственно, обещал больше. Так и большевики обещали власть народу, землю - крестьянам: по той же логике - лишь бы пылко сказать. Идите и берите. Только давать никто не собирается, уже все роздано, а так - пожалуйста. Однако это действовало. Как случается со всеми страстными и бурными натурами, он и правда поверил, что этот набор прекраснодушных и безответственных слов - действительно плод его внутренней работы, некоей программы. В годы борьбы за власть он казался - самому себе и окружающим - человеком, одухотворенным идей. Популярной тогда идеей - была идея демократии. Про демократию хотите? Извольте! Он произносил банальности, его воображения не хватало даже на мало-мальски внятную программу, но подкупало то, что этот человек - за народ! Косноязычный, грубый, пьяный - но искренний! Но - болеет за мужика! Так, он настаивал на том, чтобы начальство лишили привилегий, и благодаря этому был популярен в народе. Тот же самый народ не заметил того, что именно этот человек забрал себе привилегий больше, нежели те, против которых он выступал. Никому из уличенных в привилегиях не удавалось обеспечить себе пожизненную неприкосновенность, миллионные государственные дотации на охрану и т.п. Не говоря о членах его семьи, ставших легальными миллионерами, неприкосновенными для закона. Эти привилегии, выданные коррумпированным чиновником, были финалом его борьбы с привилегиями.
3. Победив коммунистическую элиту и сделавшись символом демократии, этот человек пережил два прекрасных года. Это время предстало перед гражданами как фестиваль свободы, праздник воли. Собственно, с момента речи на броневике перед Белым домом в 91-м году и до расстрела парламента в том же Белом доме в 93-м году (то есть от одного Белого дома до другого) в России была некая безразмерная демократия, демократия как бы идеальная, вне конкретных обстоятельств.
А обстоятельства, тем не менее, присутствовали - и они формировали его поведение и характер так же властно, как в пору свердловского обкома. Вообще-то эти два года прекрасными не были, они были чудовищными. В течение этих разудалых лет развалилась огромная страна, исторические завоевания России пошли прахом, рухнула система управления государством (т.е. партия), сформировалась компрадорская, безжалостная политика в отношении населения и был введен в русскую политику принцип разрушительного, хамского наместничества. Однако проводились эти мероприятия с освободительным пафосом и вальяжностью, с той широкой барской оттяжкой, которая - по сравнению с партийным регламентом - воспринималась как свобода самовыражения. Шварк! - партбилет на стол! Бабах! - разломали Советский Союз на части! Эти два года вольницы показались гражданам воплощением их мечтаний - вот как оно бывает, когда не надо слушаться указов партии, когда сам правитель - бесшабашный хулиган! Ну не дивное ли время! А завершились эти бесшабашные годы расстрелом парламента из танков - пришла пора барину показать, кто в усадьбе хозяин. За искомые два года сложилась новая элита, и она предъявила свои требования этому человеку: он постепенно вернулся к своей прежней роли - стал выразителем новой власти, таким же секретарем обкома, как и прежде. Сам он идей не генерировал, мыслей не имел, только стучал кулаком. Это - привычная для него работа: стучать по столу кулаком. Однако экстатическая пылкость характера заставляла его думать, что сам стук кулака есть содержательное сообщение. Его кулаком разломали страну, раскурочили восточный блок, разгрохали промышленность, распихали участки добычи и т.д. без конца. Он ломал - и произносил пылкие фразы утверждающего, строительного значения. Собственно говоря, барин Троекуров (персонаж известной повести "Дубровский") и не наделен особенными идеями, а если он и воплощает феодальные принципы, то не потому, что решил их воплощать, а просто так сложилось. Он равно сумел бы воплотить и демократию, лишь бы командовать дали и крепостных сечь.
Любопытно, что фразеология Ельцина была во все времена демократической - и во времена обкомства, и во времена Белого дома, и во времена второго Белого дома, и позже, - когда он уже сделался пьяной куклой в руках промышленной аристократии.
Просто наполнение этих демократических терминов было - в зависимости от реального содержания власти - иным. Подобно тому, как самый рослый и шумный в компании воображает себя главарем, а реальный главарь позволяет ему так считать, так и он всегда воображал, что принимает решения сам, и постепенно эта игра стала понятна любому зрителю телевизора, не говоря о непосредственном окружении. Говорили о сильной руке, но никогда не было у государства руки настолько безвольной. Просто рука все время стучала по столу.
4. После 96-го года его портрет завершился окончательно. Отныне он стал откровенно смешон, и поделать с этим было ничего нельзя. Он много пил, загадочно улыбался, с хитрым видом произносил нелепости. Он стал именовать себя "святой президент" (сказано в Иерусалиме), говорить безумные фразы ("Берегите Россию", - сказано Путину при передаче последнему власти над страной, чудом еще живой после реформ), называть себя "гарантом" закона (это сказано в стране, где закон попирался ежесекундно). Смотреть на Ельцина было неловко, президент вызывал жалость, кукольная роль его стала очевидной. Таким он был всегда, просто когда отпала нужда в его крике и эскападах, наружу полезла смешная дурь, стали видны веревочки, за которые куклу дергают. К этому времени полноценно сложилось коррумпированное ядро власти, вполне безличное, распределяющее власть в процентном отношении между заинтересованными партнерами. Ему и одного процента не дали, если не считать того, что его внук - потешная реинкарнация Бориса Ельцина - катается по морям на яхте и пляшет в казино на Сардинии.
Обобщая портрет этого человека, следует сказать, что он был русским барином, хрестоматийным номенклатурным начальником; он все время ломал и портил то, что ему вверили в подчинение; он ничего не построил; он был склонен к демагогической риторике - рудимент партийного прошлого. Его услугами пользовались те, кто реально имел планы строительства - то, что они строили, не имеет отношения к фразеологии Ельцина. Это уже совсем другая история.