Похитили капрала - а в ответ разбомбили страну. С одной стороны - судьба солдата (вообще говоря, военнослужащий по должности подвержен риску), а с другой - гражданское население, которое гибнет сотнями. Лидеры "Хезболла" с удивлением констатируют, что такой реакции не ждали - и напрасно не ждали. Это стратегия, провозглашенная еще Бен-Гурионом: защищать каждый кибуц так, как если бы речь шла о всем Израиле. Причины такой позиции можно понять. Отвечают не только на конкретный удар, но и на всю историю разом: на геноцид и холокост, на Хрустальную Ночь, на Дахау и Бабий Яр, на резню, учиненную Хмельницким в 1648 году, на погромы в Одессе и Киеве, на изгнание евреев из Англии в 1290-м, из Франции в 1394-м, из Испании в 1492-м, из Австрии, Германии, Португалии, Богемии, Моравии, Польши.
Это ответ на процессы "безродных космополитов", на дело врачей, на черту оседлости, на гетто, на желтые звезды, на оскорбление в метро, да мало ли на что еще.
Конечно, движение "Хезболла" в печах Освенцима неповинно - но тут уж все одно к одному. Руководствуясь данной логикой, белорусы, например, любому обидчику должны поминать Хатынь - но история белорусов не столь длинна, претерпели они количественно меньше, исторического сознания беды выработать не успели. У евреев трагическое сознание сформировано. Нет такого времени в истории, когда их не преследовали, не убивали. Вот появилось у них государство - после двух тысяч лет рассеяния, и разве можно назвать жизнь этого государства нормальной? Спят с автоматом под кроватью, держат четыре фронта открытыми на четыре части света, призывают в армию женщин. И государство-то с гулькин нос, простреливается вдоль и поперек, и вот вцепились они в этот клочок земли и держатся за него со страстью и отчаянием. Попробуйте сказать, что на это нет оснований.
Быть евреем
История евреев такая длинная, что может возникнуть вопрос о соответствии евреев сегодняшних - тем, ветхозаветным. Скажем, нынешние греки не буквально похожи на древних греков, сегодняшние обитатели Египта - не те же самые египтяне, что строили пирамиды, а жители Апеннинского полуострова не напоминают древних римлян. Евреи, рассеянные в течение двух тысяч лет, сохранили себя как особенную нацию - есть основание назвать это чудом. Вполне могло случиться так, что жизнь среди других народов, смешанные браки, разные социальные роли приведут к тому, что нация утратит себя. Скажем, Артур Кестлер полагал, что те, кто считается евреями-ашкенази в ХХ веке - вовсе не евреи, но потомки гуннов и уйгуров, а значит, термин "антисемитизм" не имеет никакого смысла. Происходит, считал он, прискорбное недоразумение, разделяемое и палачами, и жертвами: весь конфликт лишь плод воображения, возбужденного идеологией.
Историческая правда, однако, состоит в том, что именно идеологией еврейство и скреплялось веками - иного доказательства преемственности нации не требуется.
Основная цель еврейства сводилась к тому, чтобы в гонениях хранить завет Моисея, и завет сыграл роль, если можно так выразиться, исторического консерванта. То время, которое иные народы склонны рассматривать как бурную историю, для евреев лишь эпизод в их долгом пути. Ветхий завет (то есть обособленная история творения и учения, грехов и рассеяния, пленения и выхода из плена) пишется бесконечно - в книге прибавилось несколько глав, только и всего. В ХХ веке была написана дополнительная повесть о холокосте, глава о сионизме, эпизоды русской революции, хроника новых войн на Востоке - и текст великой книги увеличился, но принципиально ничего не поменялось.
Гонения сформировали особый характер нации. Иные считают, что этот характер инициировал ростовщичество и капитализм, иные - что он явил гипертрофированную духовность, иные - что он стал разлагающим элементом цивилизации. Как бы то ни было, отрицать, что этот характер демонстрирует невероятный концентрат энергии, невозможно. Идея того, что данный народ избран Богом - в числе прочего избран превозмогать беду - сохранилась у народа без изменений.
Несхожесть данной нации с прочими нациями (прежде всего в оценке уникальности своей миссии) породила идею антисемитизма - столь же древнюю, как само еврейство. Наивно полагать, будто история не старалась выработать ответа на еврейскую самооценку. Евреи вменяют счет миру, надо ли удивляться, что мир выставил счет евреям? Уж если евреи смотрят на процесс всемирной истории как на вспомогательный материал, то закономерно ожидать, что обиженная история (в лице политиков, военных и просто толпы) попробует использовать как вспомогательный материал самих евреев.
Ответы возможны разные - от бездарных и бесчеловечных (их большинство) до расчетливых и стратегических. Собственно, история озабочена проблемой: возможно ли использовать энергию еврейства в своих целях? Как употребить невероятный энергетический потенциал еврейства - и не опасен ли он в принципе? Искоренить этот элемент или использовать? Что более жизнеспособно: материальная цивилизация или идея - вопрос открытый.
На ванзейской конференции нацисты провозгласили план окончательного решения еврейского вопроса, и вопрос был почти решен - 6 миллионов евреев погибли. После войны страны-победительницы в лице своих лидеров нашли вопросу иное решение. Создание Государства Израиль воплощало чаяния рассеянных по миру беженцев войны, так называемых перемещенных лиц, лагеря для которых устраивали в бывших лагерях смерти, а также всех тех униженных, кто мечтал о месте, где никто не скажет еврею "жидовская морда, зачем ты сюда приперся?"
Идеи сионизма, учения, возникшего в конце ХIХ века, обрели воплощение. О земле Израиля (Эрец Исраэль) долгие годы говорили как об утопии - примерно так, как коммунисты говорили о коммунизме. В отличие от коммунистической утопии, эта утопия осуществилась, и народ, веками не имевший государства, таковое обрел.
Возникновение еврейского государства породило иную форму претензии к евреям. Отныне быть евреем и не быть связанным с Израилем непросто. Людям с характерной фамилией часто приходилось слышать: "Не нравится тебе здесь? Ну и катись в свой Израиль". Довольно трудно убедить собеседника в том, что Израиль не "твой", что ты гражданин той страны, где проживаешь, вне зависимости от нацпринадлежности - и одно из твоих прав, в частности, критиковать свою страну, но и не хотеть иной. Когда антисемит говорит еврею "катись в свой Израиль", в его словах, увы, есть логика, хотя выражена эта логика грубовато. Для любого еврея отказаться от родства с Израилем - невозможно, хотя бы потому, что века бесправия преподали урок солидарности. Когда фашисты командовали "Juden raus!", стыдно было не выйти из строя, если другие выходят. Равно и отказаться от родства с Государством Израиль, со всеми его грехами и победами, - невозможно. Еврей должен отвечать за Израиль по той же причине, по какой англичанин (даже живущий вне Англии) отвечает за Англию, американец - за Америку, русский - за Россию. Евреи тяготились своей отверженностью - ну так извольте выразить свое отношение к земле, где никто евреев не оскорбляет. Евреи долгие годы были включены в чужую историю - теперь следует отвечать за свою. Можно не проживать в государстве и даже не любить его, но тем не менее от американца хочется услышать, что он думает о войне в Ираке, а русский должен высказаться о войне в Чечне. Уклониться от вопроса неприлично.
Зачем они это сделали?
Когда в 986 году князь Владимир выбирал религию для Руси, в числе прочего ему предложили иудаизм. - А где земля ваша? - В Иерусалиме. - Вы разве там живете? - Нет. Ибо разгневался Бог за грехи наши и разослал нас по разным землям. - Как же вы других учите, когда сами отвержены? Разве вы и нам думаете такое же зло причинить?
Сегодня иудеи могли бы ответить на вопрос князя иначе.
Остается неясным, появилось ли государство по воле Бога или все-таки волей исторических персонажей, коих трудно заподозрить в приверженности иудаизму. Господь некогда обрек евреев на рассеяние; можно, конечно, полагать, что Господь передумал и заговорил устами Андрея Януарьевича Вышинского, требовавшего раздела Палестины - но неужели Господь захотел бы говорить его нечистыми устами?
Отстаивая право Израиля, товарищ Громыко говорил о моральном долге мира перед народом-мучеником; подобно ветхозаветному Творцу, Громыко менял настроения часто - поглядите в газетах 70-х на его реплики про сионистов-империалистов.
Создавая государство там, где проблемы, связанные с его существованием, очевидны, политические лидеры, возможно, преследовали побочную цель, не одно только благо данному народу и данной вере. И когда это политики руководствовались благом униженных и оскорбленных? Ни Сталин, ни Трумэн, ни Эттли, ни Черчилль в симпатиях к евреям замечены не были, министр иностранных дел Англии Бовен, тот вообще евреев терпеть не мог. Почему все эти мужи решили делить Палестину и создавать государство для людей, им скорее неприятных? Не были политики сентиментальны и не создали отдельных государств для цыган, коих Гитлер истреблял нещадно, или для армян, претерпевших геноцид.
Говоря коротко, в 1947 году мир решил, что отныне практичнее создавать не внутреннее гетто (как прежде), но гетто внешнее - такое, которое соберет весь проблемный народ в одном месте, не дав ему слишком много возможностей, локализовав вопрос. Сходную операцию планировал Сталин - более варварскими методами и не на Святой земле.
Гетто - это такое место, которое время от времени подвергается погромам, гетто порой сопротивляется, показывает характер. Мировое гетто создали там, куда сами евреи мечтали вернуться и где уже существовали кибуцы, политическое решение совпало с чаяниями сионизма - и сионизм решил, что это его победа.
Правда, победа вышла какая-то кривая: в этом месте в то время полным ходом шла совсем иная история. Можно было не сомневаться, что интенсивность погромов в новом гетто будет высокой: евреи в том месте были лишними. Так оно и получилось.
Арабские страны, сплоченные Англией для борьбы с Оттоманской империей, провозглашали свой статус одна за другой, они открывали у себя нефть, запасы нефти перекрывали запасы Запада в разы, и мир Запада в арабском мире нуждался. Американо-британская компания Iraqi Petroleum Company была образована в 1925 году и по договору могла качать нефть из области Багдада и Мосула в течение 75 лет (то есть до 2000 года). В Палестине действовала Petroleum Development Ltd, за период 1944-1949 гг. Америка вложила в арабский мир один миллиард долларов, правительство Рузвельта пылко дружило с арабским миром, Англия создала Лигу арабских государств. Одним словом, забот хватало - при чем тут евреи?
Добавить к вопросу топлива и энергоносителей еще и болезненный вопрос, связанный с энергией сионизма, разумно ли? Проводя раздел Палестины так, что Иерусалим оставался ничейной землей, ответственные люди знали, что это чревато гражданской войной. Прения еще не закончились, а направления атак уже были известны. Одновременно с политическими дебатами мужи совета открывали торговлю оружием. Зачем они так сделали?
Свернутая история
Террористами сегодня принято считать исключительно арабов - евреи лишь отвечают на провокации. Это фальшивая посылка. С арабской стороны действовали воины джихада и Армия освобождения, а с еврейской - Иргун и Штерн, их методы ничем не отличались. Евреи проводили теракты с жестокостью, взрывали гостиницы "Семирамис" и "Кинг Давид", устроили резню гражданского населения в Деир Ясине. В те годы израильская пропаганда отвечала на упреки так: женщины погибали потому, что многие боевики переоделись в одежду женщин, и у нас не было выбора - стреляли. - А другие боевики, - спрашивали в ответ, - они что, переоделись в одежду детей?
Арабы не отставали - зверства были с обеих сторон. Мудрено ждать от воюющих сторон соблюдения приличий - они унаследовали жестокость от мировой войны, продолжают ее дело.
Многие лидеры Израиля начинали свою политическую карьеру с террора. Эти люди прошли закалку заключенных в нацистских лагерях, отстояли себя в буржуазных судах (дело Бейлиса или Дрейфуса), научились сопротивляться большевистской диктатуре, набрались цинизма в террористических актах. У их противников опыта не меньше. В палестинскую "Армию освобождения" входили арабы, пережившие турецкое иго, туда же вливались и французы, служившие режиму Виши, и югославские мусульмане, ушедшие от расправы Тито, и немецкие военнопленные, бежавшие из лагерей союзников. Причем перемешано все так плотно, что вычленить одну тенденцию затруднительно - таковых много.
Это противостояние стало поистине моделью Второй мировой - микросхемой, где в сконцентрированном виде представлены амбиции и страсти войны, только что завершенной.
Когда мировая история (выражающая себя преимущественно в войнах) на время затихает, замиренная очередным соглашением, то она оставляет на карте некий пункт, где сохраняется как бы в свернутом виде. В этом пункте сконцентрированы неразрешенные вопросы, неутоленные страсти - тронь его, и все снова придет в движение. Такой болезненный пункт история резервирует для будущих нужд, она оставляет этот очаг нарочно. Это всегда готовый к употреблению ресурс - можно взять в этом месте и право, и власть, и силу. Таким пунктом, например, является для Европы Югославия, где смешение конфессий дает необходимый взрывоопасный продукт. При умелом употреблении достигают убедительных результатов.
Пунктом, в котором вся мировая история находится в свернутом виде и всегда готова проснуться, является Израиль, и шире, еврейский вопрос. В еврейском вопросе, в том виде, в каком он сформулирован сегодня, в свернутом виде содержится то, что одни высокопарно именуют "проектом всемирной истории", а другие, более прагматичные люди, - рабочим планом передела карты.
В те годы, когда мир едва освободился от войны, вызванной масштабными социальными проектами, когда противостояние социализма и национал-социализма, пролетарской демократии и демократии буржуазной было болезненно актуально, - в те годы создание Государства Израиль было дальновидным политическим шагом. Это лишь на первый взгляд гражданская война затрудняла капиталистическое сотрудничество и нефтедобычу - в длительной перспективе именно нефтедобыча и выигрывала.
Вводя в игру Израиль, мир Запада ставил в арабском мире своего агента - пользоваться его услугами сложно, но можно. Но было сделано большее. Вводя вакцину Израиля взрывоопасному арабскому региону после войны, западный мир решал конкретный политический вопрос - клал предел идее пролетарского интернационала.
Интернационализм или национализм
Задача, поставленная историей перед еврейским народом, сформулирована ясно: преодолеть состояние изгоя. Надо не просто выжить, но явить такой образ еврея, который вызывал бы лишь уважение - и никак не насмешку или упрек.
В претензиях мира к евреям содержится много путаницы.
Например, фашисты связывали евреев с идеями большевизма и попутно обзывали ростовщиками, - нетрудно заметить, что одно обвинение исключает другое. Впрочем, такая путаница возникла не случайно.
Существовали две стратегии бытия евреев - рассеяние и диаспора. Исходя из двух методов поведения, в Новой истории родились два противоположных учения: первое - революционное, интернационалистическое, и противное ему - национальное, государственное, то есть сионизм. Бешеная энергия еврейства сказалась и в красных комиссарах, навязывающих счастье всему человечеству, и в идеологах сионизма, желающих счастья отдельному народу.
Было бы исторически недобросовестно рассматривать коммунизм как еврейское учение, но тот факт, что много идеологов и лидеров всех четырех интернационалов были евреями, неоспорим. Маркс, и Троцкий, и Бернштейн, и Ленин - не арийцы. Концепция Интернационала известна: революция коренным образом изменит представления о государстве и нациях, нет смысла держаться за свое происхождение - важнее твоя классовая роль. Чтобы, по слову поэта, "в мире без Россий, без Латвий жить единым человечьим общежитьем" - надо отказаться от национальных и религиозных амбиций, требуется осознать личную беду пораженного в правах еврея как часть большой беды всех угнетенных мира. Тебя оскорбляют (возможно, по национальному признаку), но тяжело всем обездоленным - и мексиканскому батраку, и китайскому кули, и русскому крестьянину. Следует сообща бороться с несправедливостью и строить общество равных. Все четыре Интернационала исходили из того, что главная задача - надгосударственная, наднациональная.
Очевидно, что создание еврейского националистического очага с интернациональной солидарностью принципиально не уживается. Отнюдь не революционными, но вполне легальными капиталистическими методами (скупая на деньги баронов Ротшильда и Гирша земли) собирались авторы сионистского учения заложить фундамент новой государственности.
В то время, как фанатичные деятели интернационального движения тщились внедрить в сознание людей мысль о том, что неважно, какой ты крови, был бы коммунистом - возникла концепция, отрицающая связь меж политическими процессами и национальным самосознанием.
Слава богу, что земли в Оттоманской империи продаются, значит, их можно покупать и постепенно расселять евреев - вот такая, совсем не революционная стратегия.
Сионисты полагали, что лишь возведя еврейское государство, заявив о себе как о цельной нации, евреи станут уважаемы в мире, - а их историческая миссия имеет общечеловеческое значение. Собственно говоря, они постулировали идею иудаизма как более значительную, нежели классовая теория.
Некий элемент интернациональной идеи в сионизме все же был, его точно выразил барон Ротшильд в ехидной реплике: "Сионизм - это когда на деньги американских евреев английские евреи селят польских евреев в Палестине".
Нетрудно заметить, что такой интернациональный подход носит узко прагматический характер.
Тот простой факт, что Теодор Герцль (идеолог сионизма и автор брошюры "Еврейское государство") и Карл Маркс (идеолог коммунизма и автор брошюры "Манифест коммунистической партии") были современниками - надо осознать. Они жили и работали одновременно, труды их выходили в свет одновременно - и люди еврейской национальности могли сделать выбор: во что им верить.
Чтобы вообразить это предметно, надо спросить себя, как Карл Маркс отнесся бы к войне с Ливаном, или, например, что бы сказал Троцкий по поводу оккупации сектора Газа? Равно любопытно, как отреагировал бы Бен-Гурион или Герцль на гражданскую войну в Испании или на план перманентной революции? Так все-таки кому надо объединяться - пролетариям всех стран или иудеям?
А со стороны на это смотрели политики, решавшие, каким быть миру, и политики наблюдали две формы еврейского энтузиазма, прикидывали, какая из них удобнее в конкретной работе.
С предельной простотой обстоятельство дел изложил Уинстон Черчилль в статье "Сионизм против большевизма", опубликованной в 1920 году. Черчилль относился к евреям как к разрушительной силе, которую следует правильно направить, и рассматривал проблемный народ с ответственностью ученого. Евреев он делил на три категории: 1) евреи, которые ведут себя как лояльные граждане стран, где проживают; 2) евреи, которые хотят восстановить свою собственную страну; 3) "евреи-террористы", собирающиеся менять мировой порядок. Черчилль противопоставил сионистского лидера Вейцмана и коммуниста Троцкого, и в позиции Вейцмана он видел меньше опасности существующему мировому порядку. Впрочем, наличие в одном народе двух противоположных тенденций благородного британца отвращало: "нигде больше двойственность человеческой природы не проявляется с большей силой и более ужасным образом". Был ли Черчилль антисемитом - решать читателю. Скорее, он даже не отвлекался на такие чувства. Есть задача: продлить господство англоязычных народов - задачу надо решать.
Превратить войну гражданскую в империалистическую
Первая мировая война прошла с лозунгом, выброшенным Лениным: "Превратим войну империалистическую в войну гражданскую" - и завершилась чередой революций, опасными социальными прожектами, кризисом колониальной системы. С тех пор мир выработал противоядие от гражданской войны, нашел на нее ответ. Требуется повернуть процесс вспять и использовать энергию братоубийства не для социальных перемен, но для построения империй. Субстанция гражданской войны в Палестине - хороший материал для строительства.
Разумеется, такой логикой - колониальной, империалистической логикой - напитался и сионизм за период от Первой до Второй войны. Если всем можно колонизировать всех, то почему евреям нельзя колонизировать Палестину и палестинцев? Журналист Жаботинский (оказавшийся в Египте в качестве военного корреспондента московских газет, а затем ставший лидером сионистского движения) любопытствовал: "Отчего никому в голову не придет просить английское меньшинство отказаться от власти в Египте? В Индии двести миллионов индусов, но у власти англичане. В Алжире пять миллионов арабов и пятьсот тысяч французов. Отчего же, когда евреи требуют управления, это считают несправедливым на основании того, что их всего сто тысяч человек?"
Любопытно, что выражено намерение управлять населением, лишь недавно освободившимся от ига Оттоманской империи, управлять людьми, столь же униженными нуждой, как и сам Жаботинский. Действительно, отчего нельзя ими управлять? Оттого, вероятно, что униженным и оскорбленным негоже колонизировать других униженных и оскорбленных. Оттого, что не подобает одной жертве искать способы возвыситься за счет другой жертвы. Народ, в генетической памяти которого есть представление о том, что такое бездомность, не может лишать жилища другой народ.
Двойная мораль в отношении соплеменников и чужих присуща всякой нации, но, как правило, двойную мораль не объявляют промыслом Божьим. Если же пораженные в правах ищут выход ценой унижения таких же, как и они, парий - то последствия будут разрушительными, прежде всего в моральном отношении. Невозможно использовать слово "холокост" как аргумент защиты, когда лишаешь жизни себе подобных: от неверного использования слово скоро утратит смысл.
Противопоставить вышеуказанной концепции можно было интернациональную солидарность - солидарность угнетенных, например. Скажем, какой-нибудь Лейба Бронштейн (он же Лев Троцкий) вышел бы к палестинским братьям с прокламацией, и совместными усилиями они бы испортили бизнес Petroleum Development Ltd. Но уж так была построена политическая стратегия в данном месте карты, что солидарность оказалась не в чести. На Дальнем Востоке и в Латинской Америке, в Африке и в Европе - повсюду были основания бояться прихода социализма. Но только не на Святой земле - здесь религиозные и национальные распри дух социализма вывели начисто. Вместо того возник диковинный "вечный двигатель" - религиозная гражданская война, оперирующая левой риторикой. С одной стороны - упреки гяурам-империалистам, с другой - мораль колхозных структур a la Чернышевский, отвергающая права соседей по религиозным соображениям.
Этот конфликт несказанно удобен третьей стороне: его можно разрешать бесконечно, ввиду несовместимости компонентов уравнения - и одновременно регулировать цены на нефть.
Возникновение Израиля на месте, где он был разрушен легионами Тита - величайшее событие истории еврейского народа. Но как-то так случилось, что это событие и война с сопредельными филистимлянами способствовали не столько торжеству Завета, сколько легионам нового Тита, владеющего картой сегодня.
Заложники истории
Есть вещи, о которых договориться нельзя - они неразрешимы; решить ближневосточный вопрос можно лишь при наличии взаимной любви народов, а религиозные доктрины воюющих сторон этого вещества (любовь) не признают. Хуже того, наблюдатели убеждают противные стороны в том, что те в братоубийстве своем выполняют историческую миссию. Вот сегодня уже говорят, что Израиль - форпост иудео-христианской цивилизации. Позволительно спросить: это какой такой цивилизации? Уж не той ли, что изгоняла из Испании мавров и евреев одновременно? Отчего же теперь иудеи должны воевать с маврами ради христианской цивилизации, как это устроилось?
Политология - занятие скверное: гадаешь, кому выгодна война, а за словами - живые люди.
Вступит ли в войну Сирия? Сирийская армия - противник серьезнее, чем боевики "Хезболлы". Вмешается ли Америка, давно собирающаяся Сирию наказать? Просматривается ли в этой войне карта будущего Ближнего Востока? Какова в этом честолюбивом кошмаре роль Израиля? У Израиля нет выбора - логика его особой, обособленной от внешнего мира истории требует воевать. Если оказывается, что войной он помогает планам иной, внешней по отношению к себе истории - есть ли в этом вина? Что если утопический проект Эрец Исраэль вписан в иной проект, более прагматичный, более жестокий?
До какой степени израильский патриотизм соответствует планам большого мира? Израиль ведет себя так, как должен - истово, фанатично, страстно. Народу Книги, гордому и жестоковыйному, не впервой жертвовать собой и другими. Что если некие прагматичные люди научились использовать эту энергию и сделали народ заложником истории? Вот, скажем, идея мессианства - однажды ее энергией уже сложили империю, отчего бы сегодня не сложить империю другую? Цивилизация научилась обращаться с утопиями. Раньше их расходовали неумно, кидали в газовую камеру, зато теперь энергией утопий двигают лимузины и танки, бурят скважины, печатают банкноты.

Максим Кантор